Запад Беларуси: исторический пазл - Евгений Евгеньевич Асноревский

еврея, его фаворита, по имени Шимон, который всем управлял и многим христианам делал ужасные вещи, нашли и посадив в крытые повозки, вывезли со всей его семьёй в Бялу. Потом, по указанию этого же жида, перед тем как его увезли, нашли 200 тысяч злотых польских наличными, драгоценности и другие вещи. Князь хорунжий выехал в Бялу и там держал князя крайчего в суровом аресте, не давая ему ни ножа, ни вилки, не брея его, а лишь обстригая ножничками бороду. Вот такой я тогда получил от старосты стародубского отчёт».

Таким образом, мемуары Матушевича повествуют о находящихся в гареме женщинах, однако о причинах попадания в гарем шляхтичи узнали со слов самих пленных дам. Могли ли девушки согаситься на добровольное проживание в гареме, учитывая, что, как написано у Матушевича, «метресы» гарема имели при себе дорогие вещи, в том числе и драгоценности? Теоретически, да. Могут вызывать сомнения и чудовищные рассказы о продаже дочек собственными матерями, а также страшных опытах с телами младенцев. Однако подобная продажа детей для удовлетворения потребностей господ описана и в мемуарах знаменитого Казановы, который посещал Речь Посполитую, правда во второй половине XVIII века, когда князь Мартин уже находился под опекой родни. Легендарный соблазнитель отметил, что во время пребывания в Пулавах ему приглянулась крестьянка, которую её отец заставил, применив физическую силу, вступить в связь с гостем. За невинность девушки Казанова спокойно отдал 100 флоринов после чего на него посыпались другие предложения.

«На утро мне стали предлагать других, хотя даже не показывали.

— Но где же сама девица? — спрашивал я у каштеляна.

— Что Вам до её лица, главное, что она невинна.

— Так лицо как раз и важнее всего прочего.

После этого их стали ко мне водить и перед отъездом я договорился ещё с одной девушкой. А в общем, скажу, что женщины в тех краях некрасивые».

Ещё несколько слов о злодеяниях Радзивилла.

Польский историк Теодор Моравский, не живший во времена князя Мартина, пишет о магнате, что «кричавших у него в подвалах пленников он называл своими певцами».

Рождённый ещё позднее Моравского, историк Юлиан Бартошевич сообщает о легендарном маньяке следующее:

«Оригинальным в этих его чудачествах было то, что он стал евреем. Сердце и душу, и всё своё состояние он отдал евреям. Еврей был у него кассиром, советником, ближайшим другом. Каждую пятницу летели к нему, как будто сойдя с ума, евреи из Бреста…»

Очевидно, что князь действительно был, если можно так выразиться, ярким неформалом, но некоторые истории, в частности, об активных и сложных занятиях алхимией всё же выглядят сомнительными, впрочем, нет оснований отрицать жестокость, аморальность и психические отклонения Мартина.

История князя являет читателям редкий пример полноценного действия так называемого «закона бумеранга». Мартин держал людей в заточении, совершая также множество других ужасных поступков, и в результате сам стал пленником Иеронима Радзивилла, который, как считается, отличался склонностью к садизму и не так и сильно уступал в своих «чудачествах» чернавчицкому безумцу. Иероним забрал Мартина в красивейший замок Радзивиллов в Бялой, которая ныне размещена на территории Польши, и там, как ясно даже из скупых сведений Матушевича, бывший хозяин гарема содержался в крайне жёстких условиях. Награда нашла героя.

Скончался князь Мартин в 1782 году, и, как написано в его биографиях, был похоронен в семейной усыпальнице, в Несвиже. Мартин не был первым чудаком из рода Радзивиллов и не стал последним, но это, как любят писать многие авторы, уже другая история.

Фрагмент 15. Брестский сейм, литовская альтернатива и два несимпатичных магната

В 1653 году в Бресте прошёл сейм Речи Посполитой. Он оказался единственным сеймом объединённой державы, проведённом в городе над Бугом. Кроме того, это был самый первый сейм Речи Посполитой, на территории ВКЛ. Теперь, когда Гродно относительно широко известно в среде белорусских, польских и литовских любителей истории, как сеймовая столица Речи Посполитой, первый литовский сейм в Бресте как бы оттеснён в тень гродненскими сеймами, в том числе и самым знаменитым из них — последним сеймом той шляхетской республики.

В качестве причины проведения сейма в Бресте польские исследователи называют плохую эпидемическую ситуацию в Польше. Как пишет историк Кароль Лапотецкий: «Возможно, что во время этого сейма сенаторы заметили природные оборонительные достоинства этого места», и это, по мнению специалиста, могло в дальнейшем повлиять на появление проектов дополнительного укрепления города.

Председательствовал на том сейме, то есть был сеймовым маршалком, Христофор Пац — деятельный и безусловно способный магнат, который, судя по некоторым фактам, обладал ещё и хорошим художественным вкусом. Однако вне всякого сомнения его сложно назвать симпатичным человеком. Ушлый политикан, не сторонящийся от взяток, разумеется, действовал прежде всего во имя собственных интересов и интересов своей семьи. Тем не менее, именно Пац сыграл огромную роль в истории Гродно, хотя на момент написания этого текста мало кто из гродненцев, даже краеведов, знает об этой роли. Именно Христофор Пац провёл на одном из варшавских сеймов решение о том, что каждый третий сейм Речи Посполитой должен происходить в Гродно. Не задумал ли Пац эту комбинацию ещё в Бресте, увидев на практике, что сеймы Речи Посполитой вполне можно проводить и в ВКЛ? Кто знает.

Польские сановники, разумеется, негативно отнеслись к идее гродненских сеймов. Знаменитый польский писатель XVII века, Ян Хризостом Пасек писал об этом так:

«Год господень 1679. В этом году первый сейм в Литве проходил в Гродно. Паны-Литва у нас выбили такие постановления, чтобы два сейма, один за одним, проходили в Короне, а третий в Литве. Это было очень тяжело: нашим туда ездить. Но это уже навсегда, раз стало обычаем».

В качестве мотива, толкнувшего Паца на продвижение так называемой «литовской альтернативы», то есть созыва гродненских сеймов, исследователи обычно называют желание магната увеличить значение подвластной ему Гродненской экономии. Кроме того, Пац капитально реконструировал гродненский замок, который был основательно разрушен, и для увековечивания его деяния в стену одного из зданий комплекса вмуровали памятную таблицу. Очевидно, Христофор совсем не был против прославления его поступка среди потомков.

Христофор Пац.

После обретения статуса сеймовой столицы в Гродно потянулись главные сановники страны, желавшие устроить в городе над Неманом свои резиденции, а гродненский иезуиты возвели более крупный и впечатляющий храм, чем их старый костёл Петра и Павла, на главной площади города.

Нет сомнений, что именно благодаря статусу сеймовой столицы Гродно был избран центром реформ ещё одного способного шляхтича, королевского фаворита Антония Тизенгауза. Его реформаторская деятельность действительно поражала воображение, хотя, как человек он был ничуть не более симпатичным, чем Христофор Пац — его предшественник на посту управляющего Гродненской экономии. Опираясь на свой статус фактического наместника короля в ВКЛ, Тизенгауз активно конфликтовал с самыми разными людьми, в том числе и довольно могущественными шляхтичами. Воспоминания о бесчинствах Антония можно найти, например, в мемуарах его врага Михала Залеского.

Все истории, однако, имеют начало и конец.

Несимпатичный Христофор Пац, память которого пока никак не увековечена в топонимике Гродно, умер в 1684 году и был похоронен в одном из красивейших храмов Литвы, костёле Пожайлийского монастыря. Гроб магната до сих пор мирно стоит в крипте храма. Несимпатичный Антоний Тизенгауз, имя которого носит целая площадь в Гродно и стоящая на ней детская школа искусств, умер в 1785 году. Тело графа, как пишут историки, погребли в старом костёле его родового имения в Желудке, а после уничтожения этого храма останки якобы перенесли в новый храм города. Однако родственники Антония, видимо, знали, что граф должен был упокоиться в одном из прекраснейших храмов Гродно — иезуитском костёле, ведь именно с городом над Неманом магната связывало столько радостных и тяжёлых для него событий. Поэтому родня реформатора устроила в святыне иезуитов шикарную символическую могилу Тизенгауза — лучший, в художественном смысле,